1. Ответ г. Колывани на жалобу Псковичей. (1450 г. ?).

В день (св.) Валентина (14 февр.) пришли к нам в Венден Псковские посланцы, именно Захарий с товарищами, и говорили и рассуждали о Псковских (делах): о том, как Псков, как надлежало, крепко и ненарушимо крестную грамоту на 20 лет с нами или нашим Орденом держал и ни в чем не нарушал, а их купцов, пребывающих в нашей земле, с их животами, смертию мучили и теснили частию в Вендене, частию в Риге. На это мы им дали ответ в присутствии нашего бывшего маршала и многих достойных людей нашего Ордена.

Во-первых, всей (нашей) стране известно и ясно, что мир был нарушен Псковом, а не с нашей стороны, после того как с Псковом был объявлен 20-летний мир от имени государя великого князя и который (мир) в грамоте был довольно изложен и был он нарушен воеводою в. князя Московского Данилой Даниловичем и Ярославлем (Jerslaw) Васильевичем, бывшими наместниками Псковскими. И тот мир целовал также Новгород. Затем (со стороны) в. князя московиты и татары, по указанию и при помощи Пскова, напали на (нашу) землю и объявили войну, нечестно перешли Нарову и таким образом вторглись в землю Ордена и стали убивать и жечь и изгонять народ и все, что можно было взять, взяли и угнали с собою кобыл и лошадей и жеребят,... дворы пожгли, вошли в страну через Нарву, .... много замков взяли и елико возможно убивали, жгли и грабили людей и уводили лошадей и после многих иных набегов с награбленными животами, перешедши реку по льду на протяжении 7 миль, уходили в свою Псковскую землю.... Нарвского фогта дом .... лежащие около замка деревни…. Псков снова нарушил мир (следует повторение жалоб на убийства, пожары и увод лошадей и похищение товаров у купцов Рижских и Венденских) .... После того как Псковичи в том повинились,….. пусть великий князь вас удовлетворит за такие не християнские и нечестные дела…. Прежде всего, чтобы освободили моих, а также других возлюбленных детей и возвратили им отнятое у них, а затем мы выдадим купцам их товары.… После сего переговорим мы с земством и городами об убытках, нанесенных (нам) и чтобы те убытки были к нам доставлены под христианской верной охраной известными посланцами. После сего о всех жалобных делах Псковичей, которые дойдут до нас, и мы их найдем основательными и дадим вам наш ответ, мы покончим с вашими делами по справедливости и….. по крестной грамоте. И тогда могут они по дружески в Орденских землях торговать, пока наши…. и чтобы наших людей не били и не вешали. А когда его (?) отец и приятель были нашими уведены и убиты, то так как мы в этом не участвовали, то этим не может быть нарушена крестная грамота. Далее они (посланцы или Псковичи?) крепко клялись и оправдывались в том, что будто бы они с Московитами и Татарами нападали на нашу (Орденскую) землю и что это случилось против их воли и без их ведома и…. готовы присягнуть и целовать крест на том, что они ничего не знали о том и старший посланец готов был это сделать…. В заключение согласились мы с Орденом в том, что мы готовы удовлетворить (потерпевших) купцов, задержанных здесь с их животами, когда…. Не возвращены будут в нашу землю другие…. Ямщиков мы отпустили, а подлежащих (?) купцов задержали здесь с их товарами.

Просили нас о том из Мариенбурга, чтобы мы взяли с собою посланца в Псков и поручились, чтобы воевода и Псковской бургомистр поручились и удостоверили приложением печати, что тот посланец будет не задержан как туда, так и обратно и чтобы великий князь пожаловал того посланца верной охраной.

(В конце повторение вышеписанных жалоб на грабеж, убийства и пр. во время совершенного мира). Приписка: этот самый посланец от епископа, Новгородского наместника и от Пскова. На обороте: «ответ Псковичам». 

2. - Относительно Немецкой конторы в Новгороде. (1535 г.).

Приписка: «следующая статья была приложена к тому же письму».

Честным…. и мудрым господам достаточно известно о различных жалобах на непорядки, происходившие в Новгородской (немецкой) конторе и которые все еще там продолжаются. Из наших писем за многие годы к Дерптскому магистрату также известны те постоянные жалобы на опасные непорядки, которые, к сожалению, не будучи своевременно усмотрены, не были правильно устранены. А потому, при восстановлении конторы, следует поступить с большой осторожностию, ибо без честного торга Новгородская (немецкая) кон-

тора существовать не может. Всякий добрый порядок и управа совершенно исчезли вследствие того, что Немецкий купец мало уважался и почитался Русскими и всюду (от них) терпел непредвиденное насилие, был отягощаем новыми поборами, был предметом надсмехательства и нес убытки противно всем привилегиям и обычаю. Так что каждый живущий во дворе (немецком) и там пребывающий должен был опасаться за свой товар и убытки, ибо между

Русскими и Немецкими не был взят и целован особый мир. По нашему рассуждению полезно и необходимо было бы обослаться в удобное время со всеми заморскими городами и с новоизбранным великим князем, а до отправления посольства испросить свободный к нему проезд. Где и в какой час вы рассудите назначить, о том извольте нас, для нашего руководства, известить первым…. письмом.

Также необычайный и недозволенный путь на Выборг в прошлые времена, и перед последним управлением и при строжайшей пени, был запрещен. Несмотря на то через немного лет для общей невыгоды, этот путь превратился в обычный, а посему следовало бы посредством взимания пени оный совершению воспретить.

Дозволить Голландцам, ради их выгод, подозрительную зимовку в городах не может не оказаться вредным для интересов…. Также относительно доброго порядка между (ганзейскими) городами, так как противно доброму праву и справедливости нападали на невинных и обижали их, покорнейше просим оказать помощь и утешение в их жалобах.

Соизвольте, как о том и прежде в письмах просили и напоминали сии три города (Рига, Дерпт и Колывань), по общему между собою соглашению, касательно хитрости, по прежнему употребляемой для провоза морем сюда в Лифляндию военных снарядов. Это тайное судоходство наносит значительный вред общей пользе этой страны и поведет к явной обиде и разорению…. Наконец не можем также от вас скрыть, что господа духовные епископы, владельцы и сословия обоих городов этой земли, Риги и Дерпта, рассудили, согласились и решили не продавать на деньги и не менять на товары Русским ни свинец, ни медь, угрожая конфискацией, иначе также другим (чужим) людям давалась бы возможность с этим товаром миновать обычные города…. к Русским, в огромном количестве и тем нашего купца лишить обычного пропитания, а также лишить заработка по провозу (клади). А потому по нашему рассуждению было бы полезно вам написать, относительно ст. 10, к означенным господам духовным епископам и (городским) сословиям и далее (заморским городам?), чтобы обычная торговля свинцом и медью с Русскими оставалась по старине...... Что мне дозволено было занести в этот наш дневник.

На обороте: anno 35.

3. - Перевод Русской опасной грамоты (1538 г).

По приказу царя (Kayser) и великого князя Ивана Божией милостью государя всея Русии, великого князя Володимирского и т. д. (обычный титул).

От великого царя и государя бояр и наместника Новгородского, от князя Ивана Михайловича Шуйского и от Ивана Григорьевича Морозова в подвластный господину магистру Ливонские земли город Колывань бургомистру, и ратманам, и всем купцам и 72 заморским городам.

Вы с Вильхельмом Корфом из Колывани прислали к нашему царю письмо и в вашем письме пишете, дабы великий государь и царь вас помиловал и приказал выдать опасный

лист.... и дабы царем….. Иваном, Божией милостью, дан был вашему послу чистый путь до Новгорода и обратно…. без всякой зацепки, по старине и по крестному целованию. И вы бы посылали ваших посланцев к боярам и наместникам в вел. Новгород, но старине и по крестной грамоте, и мимо наших бояр и наместников о делах не посылали бы и не настаивали бы на том, чтобы (посылать) непосредственно к великому государю. Новгород 15 (30) октября.

На обороте: русский паспорт (Ruschpasbort).

4.-Жалоба Колыванцев на притеснения Ивангородского наместника И.И. Безубцова. (1539 г.).

Великого государя и князя и государя всея Руси его господину наместнику и писарю (Schriffers) города великого Новгорода мы, бургомистр и ратманы города Колывани (Ревеля), свидетельствуем нашу готовность к услугам. Жалуемся и доносим мы на великомощного государя воеводу и наместника Ивангородского Ивана Ивановича Безубцова. Наш согражданин и обыватель города Колывани, по имени Ханс Камфербэк, послал отсюда в Нарву 9 ластов соли к обывателю города Нарвы по имени Иорген Крумхузен и при этом писал ему о том, что названные 9 ластов соли надлежит отправить на судах в Дерпт к ратману города Дерпта по имени Клен (Клейн?) Томас и к Иоргену Крумхузену. И по приказу нашего согражданина Камфербэка я отправил 9 ластов соли в Дерпт ратману Клен-Томасу и всего было погружено 9 ластов соли в 9 мешках. И наместник Иван Иванович Безубцов, хорошо зная об этой русской обратной (Rucksalz) соли, послал своих людей и пищальников и велел силою взять эту соль от судовщика, уверявшего, что эти 9 ластов соли не воровская, а русская соль. И, господа наместники города Новгорода, эти 9 ластов соли (удостоверяем мы) принадлежат нашему согражданину по имени Камфербэк и ратману города Дерпта Клен-Томасу из Бремена….. Предстал перед нами Ханс Камфербэк и просил о тех 9 ластах соли и перед нами дал руку свою перед лицом Бога и целовал Животворящий…. Крест на том, что те 9 ластов соли принадлежат ему и Клен-Томасу, ратману г. Дерпта. И мы, бургомистры и ратманы города Колывани, в виду его свидетельства и рукобитья и крестоцелования, посылали к вам в Россию письма и вежливые просьбы к воеводе и наместнику Ивангородскому Ивану Ивановичу Безубцову о той соли, принадлежащей нашему согражданину Хансу Камфербэку и Дерптскому ратману Клен-Томасу о том, что он не хочет выдать те ласты соли и в тех мешках, в которых она находилась, и ту русскую соль, которая там была в одной куче, отделить от немецкой соли. А наместник Ивангородский И.И. Безубцов дал (такой) ответ, что будто бы в тех 9 мешках русская соль была, ибо находилась в одной куче с воровскою солью, а потому эти 9 ластов были также воровской солью, а не немецкой солью.... Вам господину наместнику и дьяку (писарю) города вел. Новгорода известно, что наш согражданин и обыватель Ханс Камфербэк из-за своей соли лично с некоторыми немцами бил челом воеводе и наместнику Новгородскому И.И. Безубцову и просил о своей соли, дабы он пожаловал его и отдал ему его соль. Но воевода Ивангородский дал такой ответ: ты, Ханс Камфербэк, о своей соли не проси меня, не хочу слушать твоих речей и соль твою я тебе не отдам. И воевода и наместник Ивангородский И.И. Безубцов не гораздо и не по делу поступает, не по крестной грамоте и не по клятве (Eid) вел. князя, не по крестному целованию, но насилует, а потому мы вас воеводу и вашего писаря Новгородских усердно просим о том, чтобы вы расследовали и выслушали сторонних людей и поступили бы по закону вел. князя и по вашему и вел. князя произволению и на основании крестного целования и клятвы, дабы нашему согражданину Хансу Камфербэку возвращено было его добро, похищенная насильно немецкая соль и чтоб впредь не нарушали закон и наших купцов и сограждан не насиловали… А от живущих здесь купцов мы получили верные сведения и испытали на опыте, что воевода Ивангородский И.И. Безубцов также отнял соль от обывателя Нарвского Михкеля Конрада и что эту соль воевода И.И. Безубцов приказал увезти в ….. и не отдает Конраду его соль. А соль нашего согражданина Ханса Камфербэка и Дерптского ратмана Клен- Томаса и по нынешний день похищена и задержана Ивангородским наместником И.И. Безубцовым и он не выдает её. И вас, гг. наместник и дьяк г. Новгорода, просим мы соизволить представить Ивангородскому воеводе И.И. Безубцову о том, чтобы он изволил отдать 9 ластов соли нашему согражданину и проч. И за это мы вам, гг. наместнику и писарю (дьяку) г. вел. Новгорода, в чем можем, послужим, охотно сделаем и будем с вами дружить, и какие ваши тяжебные (спорные) до нас дела дойдут, и мы вас о том известим. Еще покорно просим мы вас, гг. наместник и дьяк (писарь) в. Новгорода, немедля дать нам ответ и написать о каких-либо с вашей стороны затруднениях: можем ли мы вполне надеяться касательно тех 9 ластов соли и дадите ли вы нам управу на Ивангородского воеводу И.И. Безубцова или нет. Мы же, бургомистры и ратманы г. Колывани, изъявляем вам, гг. наместнику и дьяку (писарю) города вел. Новгорода нашу готовность послужит вам. Писано наше письмо в лето 7047 за 2 недели до Р. X. На полях: великого государя…. князя гг. наместнику и писарю города вел. Новгорода.

5. - Жалоба о поджоге Русскими Немецкого двора в Новгороде. (1541 г.).

Почтенным велемудрым господам предлагаем наши покорные и доброхотные услуги. Обязаны мы донести вам о том, как в понедельник в светлый солнечный день был Русскими учинен большой поджог в вел. Новгороде и огонь так распространился, что подошел к Немецкому двору. Когда Немцы (именно находившиеся на дворе: Ханс Шредер, Ханс Торбэге и служащие там молодцы (Iungen) и учителя языка (русского?) Ханс Фагет, Ханс Клейсен, по прозванию Ханс Ротерт) заметили, что пожар приближается ко двору и что двор невозможно будет отстоять, то распорядились они перенести все имущество (из двора) в кирку и затворить ее плотными дверями, ставнями и (запереть) крепкими замками, дабы пожар не мог ему повредить.... и двор совершенно сгорел, а в кирке где хранилось имущество, вреда от огня не было. Названные немцы видели, что не было при сем никого из начальных людей великого князя, от коих они могли бы ожидать совета и помощи, и их отогнали от двора и с улицы. После сего они пошли к наместнику и жаловались и просили его дать им людей, которые защитили бы их от нападения и помогли бы оберегать кирку, в коей они охранили свое имущество. Когда они от наместника пошли к великокняжескому дьяку, или писарю, и, получив от него 8 людей, отправились с ними к двору для охраны кирки, то, подойдя к ней, увидели взломанные с великой силой и злостно двери и замки и одну стену пробитую и толпу простых Новгородцев, овладевших киркою насильственно (tyrannisch). Все это видели и могут засвидетельствовать упомянутые 8 людей, что в кирке находилась толпа народа в несколько сот людей, кои выпили вино и что было там из других напитков, и безжалостно, против Бога и справедливости и без всякого права и суда, расхитили и злодейски присвоили все то, что было там сложено под верным и добрым надзором из товаров, как то меха и дорогое платье и проч. Затем, при отсутствии всякого начальства и надзора, с насилием напали на пришедших с названными 8 людьми немцев и избили их и хотели убить перенесенную ими в кирку их собственною дверью, так что каждый из тех господ понятно пожелал уйти от опасности и несчастия. В то же утро, после того как ими всё (из кирки) было насильно захвачено и бессовестно выкрадено, они кроме того гнусно подожгли извнутри кирку и подлым образом сожгли, так что у нас там добрых денег и парчевой (Goldes) одежды погибло, считая на деньги, до ziyv (?) московских рублей, что мы всякому можем доказать. А что сверх того нанесено вреда разбойным образом общим Ганзейским городам и двору, кирке, дверям и окнам, то пускай они сами о том заявляют…. О всем этом, почтенные, велемудрые господа, предстали мы в силу Любского права пред вами, несчастные и жалкие, с жалобой на такое насилие и нападение и на ущерб, понесенный нами в Новгороде (как описано выше), и просим вас, наших подлежащих судей и добрых подателей правосудия, об оказании нам справедливости, дабы нам не искать нашего права и не испрашивать возмещения в другом месте убытков т.е. писать о том деле к великому князю царю и государю всея Русии, дабы его царское величество, рассмотрев это дело, рассудил - каким образом вернутся и возвращены будут нам наши потери. Ибо известно всему великому Новгороду и всему свету, что то, на что мы жалуемся вам, (действительно) случилось. (На полях: откладывать дело о причиненном нам грубом и намеренном насилии и своеволии до сейма (Ганзейских) городов, или указывать нам на заграницу, - значит затянуть его и против этого мы протестуем и не согласны , так как не все мы из одной страны и как вам известно большая часть нас из других земель - из Пруссии, Данцига, Любка и др. городов. Пускай ныне же вел. князь царь и государь всея Руссии окажет нам правосудие…. Еще раз просим вас писать о том вел. князю царю и государю всея Русии, их господину и государю, дабы никто не мог сказать про нас, что мы не жаловались в. к. царю и государю всея Руссии о случившемся насилии и разбое над нами. Надеемся, что если с вашей стороны будет извещен его царское величество о случившемся над нами великом насилии, нападении и несправедливости, то он охотно поможет нам возвратить наше добро, дабы мы и на будущее время не подвергались разбою…. Просим с любовью и милостию доброхотно нас вознаградить.

Ревель. Anno 1541.

Ваши доброжелательные и покорные. . .

6. - О жестоком обращении с Ганзейским послом.

Прошение Готшалька Ремлинграда, поданное Ревельскому магистрату (1542).

Почтенные, осторожные, (осмотрительные), велемудрые, любезные господа! Вам довольно известно, как мой покойный отец несколько лет тому назад Ревельским магистратом, сообща с Томасом Боком, блаженной памяти, бургомистром города Дерпта, были посланы по общественным делам к вел. князю Московскому; что он (отец), как верный слуга честного магистрата, ради общего блага охотно служил по всем делам; что, предприняв поездку на свое иждивение, оставив дом и двор и жену и детей и благосостояние, уехал (в Москву). И то посольство ему и его семье послужило к великим потерям и вреду, так как он (отец) претерпел тяжкое и бесчеловечное заточение не из-за личной провинности, а из злобы великого князя на Ревель и другие города, мстя, может статься, за тех Русских, коих будто бы варили (в котлах) и жарили на огне в Ревеле. Был ли вел. князь сердит из-за его послов к некоторым Ганзейским городам, или за что иное - все это мне неизвестно. И за все это мой покойный отец должен был жестоко поплатиться - понес убытков около zmy (?) марок и наконец лишился жизни, оставив нашу покойную мать и нас детей в нужде и несчастии.

С тех пор, почтенные господа, прошло не мало времени, так что некоторые из молодых господ (членов) магистрата с тем делом, м.б., недостаточно осведомлены.

Честные господа! Как только покойный мой отец прибыл в Москву к государю, то тот (тотчас) поставил ему на вид, что (будто бы), в старые времена, его послы в некоторых Ганзейских городах, как то в Ревеле, Любке, Мюнстере были присуждены к уплате…. венгерских червонных (гульденов), что послужило к стыду и вреду государя. А так как он (Готшальк) - посланец Ганзейских городов, то возвратил бы он ему ту сумму денег немедля и не иначе, как венгерскими червонными, в противном случае он имеет быть подвергнут взысканию (наказанию) по Москов.  ….. (законам) После таких слов верховного повелителя от присутствовавших… и приставов им получено было предостережение и заметив, что угроза будет иметь для него неприятные последствия, а также желая избежать большого позора и вашего бесчестия, мой покойный отец нашелся вынужден…. Предложить господам знатные подарки, желая отсрочить и замедлить такой тиранический………….

(Упомянув о том, что г. Ревель, уговорившись с другими городами, согласился возместить издержки и уже уплатил большую их часть и, выразив упование, что и остальная часть затраченных его отцом денег будет уплачена, проситель описывает дальнейшие его злоключения).

….. Вслед за тем мой покойный отец, под стражей 75 порядочных плутов, был немилосердно и со злостию повлечен из Москвы в Новгород, точно как какой-нибудь злодей, тогда как он никакой обиды ни кому не причинил. Долго было бы писать и неприятно выслушивать о тех обидах, которые он вытерпел дорогой. Когда он находился в 5-ти милях от Новгорода, в деревне Бронницах, то его засадили...., отняли одежду; босым всю ночь водили из одного города(?) в другой, точно он был осужденный к смертной казни…, надсмехались и язвили словами…… И все это происходило в присутствии начальственных лиц из Новгорода и многих тысяч обывателей, пришедших поглядеть, как государева охрана наказывает посла Ганзейских городов. На другой день, связанный, был он в санях доставлен в Новгород. Там один из здоровеннейших русских плутов, сидя на отце, выкрикивал перед народом: «вот немецкая собака, Готшальк, которую будут сечь и затем сожгут». При таких криках был он отвезен в темницу. Там, засучив брюки, наложили на его ноги железа и заперли на замок, с десятью другими; и продержали в темноте, куда не проникало ни солнце, ни луна, в смраде 19 недель. После сего возили его из одного города в другой в продолжении 20……. Всякий может себе представить, что он за это время перенес, находясь в смраде, страдая от червей и др…, ибо всем известна заносчивость и жестокость русских……………………….

(Конца недостает. По некоторым соображениям жалоба писана в 1542 г.). 

7. - Жалоба Псковского купца, поданная Ревельскому бургомистру, на кражу у него учиненную русскими Ивангородцами.

В лето 7062 августа 20 дня заявил гость царя (Keyser) и великого князя Прокофий, из Пскова, бургомистрам и ратманам и фогту г. Ревеля (следующее): жаловался я на вашего фогта Ханса Камфербека, что обокрали меня из моей коморы русские Ивангородцы Юница Зайков и Иванко Семенов сын Вязовской и Шилков и Андрейко Иванов сын, и вынесли они из моей коморы сто 70 ефимков и мы вместе с нашим попом (pape) и с альдерманом и многими другими поймали в каморе Андрейку, а прочие (воры) трое убежали с серебром, ваши же немцы словили их с серебром и держат их у себя по сие время. И мы много раз требовали их от фогта Ханса Камфербэка и он их нам не выдал, о чем извещаем вас. По сему случаю дать бы знать Ивангородскому воеводе о том, что сюда, в Колывань, находят из Ивангорода многие воровские люди, кои торгом не занимаются и не купцы, но живут лишь одним воровством и побиранием, а работать не хотят. И воевода Ивангородский приказал бы таким людям сказать….., кои не купцы и сюда прибыли, что они будут подвергнуты наказанию. Сим мы желали вас предостеречь.

8.-Донесение Дидериха Кавера, посла Дерптского епископа к Иоанну IV. (1554).

Честные, велемудрые, благосклонные господа! Вам известна постоянная моя готовность вам служить… Так как честный, почтенный Ивергень (Юрген?) Хандерсегер пожелал, чтобы я дал объяснение вашей чести относительно той грамоты, которая была несколько лет тому назад писана заморскими (городами) к Московитам, то прошу вашу честь принять во внимание, что мне одному затруднительно сообщить сведения о деле в то время, как те (лица), которые были со мною в посольстве, находятся пока, слава Богу, в живых и которым, как и мне, (все) также (хорошо) известно  …… Охотно вашей чести докладываю о деле, насколько оно мне известно и в чем оно состоит.

Во-первых, мне неизвестно, кем отправлена грамота от заморских городов, так как я на ней не видел ни надписи, ни подписи, ибо Московиты не дозволили нам их прочесть. Таким образом могу я вашей чести обстоятельно доложить только о том, что после моего государя, магистра Ливонского, а также епископа Дерптского именно: уважаемые и честные Иохан Бокхарст, Эттер (Отто) Гротхузен, Вольмер Врангель и моя незначительная персона, равно оба секретаря Бенедикт и Бласиус Берк были отправлены к Московитам с тем (поручением), чтобы стараться заключить мир. После продолжительных переговоров, Московиты собственно потребовали свободный торг на судах, как через Ригу, так через Ревель, дабы Московитскому народу пользоваться свободным торгом с заморскими купцами, - гостя с гостем. Но это требование и надежду Московита мы, послы, отклонили и на них не согласились, но дали Московиту в ответ: Ливонские города нашим государем наделены важными правами, кои невозможно трогать и лишать тем граждан их вольностей (и), в виду того, что Ливонские города союзны с заморскими, мы никак не можем допустить угнетать Ливонские города и умалять их в их вольностях; при этом сослались мы на Ганзейские города. После продолжительных переговоров Московитский канцлер (sic) Иван Михайлович отвечал: вы сейчас сослались на заморские города; мой великий князь грамоту от них получил; можете её прочесть. Затем канцлер нам, послам, показал грамоту и дозволил нашему секретарю прочитать её, но подписи не показал и была она (грамота) такого содержания: после поклона вел. князю и государю всея Русии, они (города) извещают о том, что Ливонские города в скором времени пришлют в Москву своих послов для заключения мира с просьбой с царю всея Русии, чтобы он от послов непременно потребовал для московского парода вольный торг с заморскими купцами, что им весьма приятно торговать с купцами царя и государя всея Русии. Но Рижане и Ревельцы не захотели сего допустить, а потому следует повелителю и царю всея Русии строго требовать от послов (вольного торга) и великий князь этого добьется, когда Ливонцы будут просить о мире, что его народ непременно получит свободу (торговать) в Риге и Ревеле. Я не могу скрыть от вашей чести, что из-за этой статьи мы много спорили. Засим остаюсь готовый к услугам вашей чести. Дидерик Кавер.

9. - Ответ Новгородских наместников на жалобу о поджоге немецких дворов в Новгороде и грабеже. 1554 г. 

По повелению великого государя Ивана, Бжию милостью, царя и повелителя всея Русии (следует полный титул)... советники (Ratttsherrn) бояре и наместники в вел. Новгороде князь Юрий Михайлович Булгаков и Василий Дмитриевич Шеин приказали Федору Дмитриевичу Сыркову говорить Колыванским бургомистрами и ратманам: вы писали к нашему государю Ивану о пожаре (о том), что в отчине нашего государя, в вел. Новгороде, сгорели ваш двор и имущество; и то вы учинили не гораздо и не по перемирной грамоте, что писали нашему великому государю Ивану мимо нас бояр и наместников.

Нашего великого государя наместники кн. Юрий Михайлович Булгаков и Василий Дмитриевич Шеин приказали вам сказать: известно, что пожар случился по Божиему соизволению в вел. Новгороде, на базарной стороне, и (что) у многих русских новгородских купцов погорели дома и товары и ваши потери от пожара мы вам (уже) возместили. То не спорьте более о том деле.

Великого князя наместники приказали вам говорить: вы, бургомистры и ратманы, и ваши немцы в Колывани насилуете людей вел. князя и судите их не по перемирной грамоте, а властным образом сажаете в темницу, и грабите, и не даете суда на ваших людей, и чтобы вы во всех делах нашего вел. государю прямили также, как и мы с вашими (людьми), и чтобы вы впредь людей нашего великого князя не насильствовали и перемирной грамоты не преступали, и чтобы поступали во всех делах по перемирной грамоте и крестному целованию. И если вы людям вел. князя не дадите суда на ваших людей, то мы впредь будем с вашими колыванцами поступать такоже. А ежели из-за того будет какое лихо, то лихо то будет не нами начато и (будет) не от Новгородских наместников. Вашим немецким киркам и вашим людям из Колывани и из Нарвы и всей Ливонской земли в отчине нашего вел. государя, в вел. Новгороде, не чинено было никакого насилия и немецкий двор и кирку охраняли, так и с нашими надлежит поступать по перемирной грамоте и крестному целованию и по старине. На этом письме посла вел. князя Федора Дмитриевича Сыркова писарь Мураб (Murab) руку приложил.