| Двадцать второй год епископства
Альберта
Двадцать второй уже был епископа год (1220),
и тогда-то
Ливов страна прожила недолгое время
в покое.
Упомянутый епископ, озабоченный
отправкой в Эстонию проповедников, ибо долгом
служения его всегда была забота обо всех церквах,
послал в Саккалу священника Алебранда и
Людовика. Они крестили множество народу в
Гервене и других областях и снова вернулись в
Ливонию. Затем, отправив послов в Руссию, епископ
обратился к новгородцам со словами мира, а между
тем не преминул послать других священников в
Эстонию. Первым из них был Петр Кайкевальдэ из
Винландии и Генрих, священнослужитель лэттов на
Имере. Отправившись вместе в Эстонию, они прошли
через Унгавнию, уже ранее крещенную, и достигли
реки, именуемой Матерью вод, у Дорпата (Dorbete). От
этой реки они начали сеять семена христианского
учения, очищая святым источником возрождения
окружающие деревни. Торжественно совершив
таинство крещения в Ловекоттэ, а также и в других
деревнях, пошли дальше в Салегервэ, созвали народ
и окрестили там около трехсот человек. Затем,
обходя и другие деревни вокруг, делали то же. И
прибыли в Вайгу и преподали людям этой области
святые таинства и крестили всех; наконец, в Риолэ,
самом дальнем из замков, созвав людей, изложили
им евангельское учение, окрестили там пятьсот
человек обоего пола и отправились в Виронию. И
приняли их там жители первой области, именуемой
Пудивиру, и крестились все в четырнадцати
деревнях вместе со стярейшиной их Табелином,
который впоследствии был повешен датчанами за
то, что принял крещение от рижан и отдал своего
сына заложником братьям-рыцарям. Прочие же
виронцы из других областей, не смея из-за угроз
датчан принять рижских священников, позвали к
себе датчан как соседей и ими были крещены.
Виронцы думали, что Бог у христиан один, и у
датчан, и у тевтонов, одна вера и одно крещение, не
предполагали, что может отсюда возникнуть
какой-нибудь раздор, и поэтому, не делая различия,
приняли крещение от соседей-датчан. Рижане
утверждали, что Вирония принадлежит им, так как
их людьми она приведена в веру христианскую, и
потому послали вышеназванных священников
крестить ее.
Датчане же, стремясь занять эту,
соседнюю с ними, землю, отправили своих
священников как бы на чужую жатву. Они окрестили
некоторые деревни, а в другие, куда сами не могли
сразу поспеть, послали своих людей, велели
поставить по всем деревням большие деревянные
кресты, рассылали через поселян святую воду,
приказывая окропить женщин и детей, и таким
образом пытались опередить рижан, чтобы всю
страну подчинить власти датского короля.
Узнав об этом, Петр и Генрих ушли в
Гервен. Окрестив там в первых деревнях множество
народу, они услышали, что туда прибыл датский
священник Вольтер. Отправившись ему навстречу,
они говорили, что эта страна находится во власти
рижан, что виноградник
этот насажден старанием пилигримов и трудом
рижан под хоругвью Пресвятой Девы. Затем, прибыв
с тем священником в замок датчан, то же самое
изложили пред достопочтенным архиепископом
лундским Андреем. Архиепископ однако возразил,
что вся Эстония, и завоеванная рижанами и еще не
покоренная, принадлежит королю датскому, так как
уступлена ему рижскими епископами, и, отправив в
Ригу послов, предложил не собирать чужого
винограда и не посылать священников на проповедь
по углам Эстонии. Епископ рижский,
достопочтенный Альберт, написал в ответ ему, что
виноградник церкви эстонской уже давно, за много
лет до датчан, насажден его людьми, взрощен на
крови многих тружеников среди множества военных
тягостей, а священники его появлялись не по углам
Эстонии, а в самой середине Гервена, в Виронии и
даже пред глазами самого архиепископа. Узнав об
этом, король датский, раздраженный и настроенный
против епископа, пригласил его к себе с
братьями-рыцарями. Епископ не поехал и поспешил
по тому же делу к верховному первосвященнику, а
явились к королю братья-рыцари, Рудольф
венденский с прочими, и дал им король Саккалу и
Унгавнию, давно уже покоренные и крещенные
рижанами, вместе с соседними областями, как
должную им третью часть Эстонии, но исключил
ливонского епископа с братом его, недавно
посвященным Германном. Дошло это известие до
Риги, и сурово приняли его епископ Бернард и
прочие рижане; собравшись вместе с
братьями-рыцарями, они дружелюбно установили
раздел Эстонии на три части; епископам, как ранее,
так и впредь, определили их доли, а братьям
оставили их третью часть. Датчане же, после того
как окрестили всю ревельскую область, отправили
своих священников к гарионцам и, окрестив их,
побудили идти с войском на гервенцев, чтобы те
под действием страха ушли из-под власти рижан, а
признали их власть и их крещение. И ходили
гарионцы в то лето девять раз с войском в землю
гервенскую, разоряли жителей, многих перебили и
взяли в плен, и даже самого датского священника
ранили в числе других, пока наконец большинство
гервенцев не признало власти и крещения датчан.
Точно так же и виронцы, первоначально покоренные
рижанами, испугавшись угроз датчан, приняли от
них проповедь и признали их власть. Поэтому
архиепископ посвятил нового епископа для
Виронии и Гервена, предоставив гарионские
области епископу ревельскому.
Между тем король Швеции Иоанн с
герцогом и епископами своими собрал большое
войско и явился в Роталию, рассчитывая захватить
какую-либо часть Эстонии и господство там. Сел он
в замке Леалэ, где епископом господин папа
назначил Германна, брата ливонского епископа,
потому что эта область уже до того была завоевана
рижанами и научена ими начаткам веры. И пошли
шведы кругом по всей области, уча и крестя народ и
строя церкви. И пришли они к датчанам в Ревель и
вступили с ними в переговоры. Послали и рижане
сказать шведам, что области те их людьми
подчинены вере христианской, и советовали, не
слишком полагаясь на коварные речи вероломных
эстов, побольше думать о своей безопасности.
Король же, оставив в замке Леалэ своих
людей с герцогом Карлом и епископом,
воротился в Швецию. Те, находясь посредине между
Ливонией с одной стороны и датчанами с другой,
перестали бояться язычников. И вот однажды (8
августа 1220) при первом проблеске дня, явились с
моря эзельцы с большим войском, осадили шведов,
вступили с ними в бой и подожгли замок. И вышли
шведы биться с ними, но не в силах были устоять
против массы врагов. И пали шведы убитыми, и взят
был замок, и герцог пал, и погиб епископ от огня и
меча, переселившись, наверное, в обитель
мучеников. И пришли затем датчане, собрали тела
убитых и с горем похоронили. Точно так же и
рижане, услышав о гибели их, горевали и плакали о
них много дней. Убитых было всего до пятисот
человек, и лишь немногие из шведов, спасшись
бегством, добрались до замка датчан. Прочие все
погибли от меча; да будет благословенна память
их, а души да упокоятся со Христом.
Епископ ливонский, переплыв море,
прибыл в Любек и, узнав о кознях датского короля,
с помощью своих верных друзей тайно выехал из
города и поспешно отправился к римскому двору.
Верховный первосвященник сочувственно и
отечески выслушал его просьбы, но король датский,
действуя против него, отправил и своих послов,
которые немало повредили делам ливонской церкви
при дворе римском, а для себя добились
значительных успехов. И отправился епископ
ливонский к императору Фридриху, недавно
возведенному в императорский сан, ища у него
совета и помощи против упорной враждебности, как
датского короля, так и русских и других
язычников, ибо Ливония со всеми покоренными
областями всегда с почтением относилась к
империи. Однако император, занятый разными
высокими имперскими делами, уделил епископу
немного благожелательного внимания: уже до того
он обещал посетить святую землю Иерусалимскую и,
озабоченный этим, уклонился от помощи епископу, а
лишь убеждал его и уговаривал держаться мира и
дружбы с датчанами и русскими, пока над молодым
насаждением не вырастет впоследствии крепкое
здание. Не получив никакого утешения ни от
верховного первосвященника, ни от императора,
епископ вернулся в Тевтонию. И решил он, по совету
добрых людей, лучше обратиться к королю Дании,
чем подвергать опасности ливонскую церковь. Дело
в том, что король датский запретил жителям Любека
давать корабли для пилигримов в Ливонию, пока
епископ не склонится к соглашению с ним. Поэтому
в конце концов достопочтенный епископ с братом
своим Германном, обратившись (27 марта 1221) к
вышесказанному королю Дании, отдал и Ливонию и
Эстонию под его власть на том условии однако что
прелаты его монастырей, его люди и все рижане с
ливами и лэттами дадут согласие на это. В то время
умерла в родах королева, супруга короля датского.
И сказал кто-то, что и юная церковь, ежедневно
ожидающая рождения духовного потомства,
переходя теперь под власть короля, без сомнения,
подвергнется опасности во время его правления. И
правду сказал он, как будет видно ниже.
В то время, пока шел
спор за господство над страной, в Эстонию вновь
отправился священник имерских лэттов, взяв с
собой другого священника Теодериха, недавно
посвященного. Пройдя через Саккалу, прибыли они к
Пале и, начав от этой реки, очистили святою водой
крещения соседнюю область, именуемую Нормегундэ,
в отдельных деревнях останавливались дольше,
созывали народ и преподавали ему Евангельское
учение. В течение семидневного обхода они каждый
день крестили триста или четыреста человек
обоего пола. Затем пошли в Гервен и, добравшись до
самой дальней области по направлению к Виронии,
называемой Лоппегундэ, еще не крещенной,
торжественно совершали таинство крещения в
каждой большой деревне; между прочим пришли в
деревню по имени Кеттис, где выполнили то же.
Впоследствии датчане построили там церковь, как
и во многих других деревнях, крещенных нами.
Наконец достигли они деревни, называемой
Рейневери, и послали звать народ из других
деревень. И сказал поселянин, бывший у них
старейшиной: "Мы уже все крещеные”, а когда те
стали спрашивать, кем же они крещены, тот ответил:
"Мы были в деревне Иольгезим, когда датский
священник совершал там таинство своего крещения,
и он крестил некоторых из наших и дал нам святую
воду; возвратившись в свои деревни, мы окропили
этой водой каждый свою семью, жен и детей. Чего же
еще нужно от нас? Мы однажды уже крещены и больше
вас не примем”. Услышав это, священники,
усмехнувшись, отрясли на них прах от ног своих и
поспешили в другие деревни; на границе Виронии
они окрестили три деревни; там была гора и очень
красивый лес, где, как говорили местные жители,
родился великий бог эзельцев, именуемый
Тарапита, который оттуда и улетел на Эзель. Один
из священников пошел туда и срубил бывшие там
изображения и идолы их богов, и дивились люди, что
кровь не течет, и еще больше стали верить
проповедям священников. Закончив таким образом в
семь дней крещение той области, священники
вернулись в другую, по имени Моха, точно так же
оставались там целую неделю, обходя деревни, и
всякий день крестили около трехсот или пятисот
человек обоего пола, пока и в этих местах не
закончили крещения, уничтожив языческие обряды.
Двинувшись из той области в Вайгу, по дороге они
встретили много деревень, где до тех пор вовсе не
бывало священников, крестили там всех мужчин,
женщин и детей; затем, обогнув озеро Вордегервэ,
прибыли в Вайгу, а так как Вайга была крещена уже
ранее, вернулись в область, называемую
Иогентаганиа, и, посетив отдельные деревни,
остававшиеся еще не крещенными, а именно
Игетевери, Ветполэ, Вазала и многие другие,
окрестили всех мужчин и женщин с детьми. Проведя
там всю неделю и закончив в той местности
совершение таинства крещения, они с радостью
возвратились к Матери вод; там точно так же
выполнили на обоих берегах реки дело благочестия
и работу поучения для некрещеных; наконец
вернулись в Одемпэ и, поручив Богу процветание
насажденного и орошенного святым источником
виноградника, отправились обратно в Ливонию.
Немного времени спустя тот же
священник Теодерих снова вернулся в Гервен и в
Виронию к своим новокрещенным и остался там с
ними жить. Узнав об этом, датчане схватили его
вместе с его слугой, отняли у них коней и все
имущество и, ограбив, отпустили в Ливонию.
Послали и братья рижского епископа, после гибели
шведов, священника Саломона в Роталию. Жители
ласково приняли его, обещали всегда охотно
служить рижской церкви, а датского господства и
крещения от датчан никогда не принимать. Собрали
они со всех своих владений оброк, как всегда и
раньше делали, и послали через того священника
рижанам, но явились датчане, все отняли, а его
ограбленного отправили в Ливонию. Пошел также в
Унгавнию молодой священник братьев-рыцарей
Гартвик и поселился там вместе со своими
братьями и окрестил всех, кого нашел не
крещенными. Равным образом и священник, ранее
бывший у лэттов, отправился в Унгавнию, прибыл в
Вальгатабальвэ, в стороне Пскова (Plescekowe),
совершил там таинство крещения во всех окраинных
деревеньках, открыл им смысл веры христианской и,
закончив дело крещения, вернулся в Ливонию.
В то время закончено было крещение по
всей Эстонии, и крещена была масса народу по всем
местностям и областям ее, так что одни священники
окрестили тысячу человек и больше, другие — пять
тысяч, а некоторые — десять тысяч из всей этой
массы, и более. И радовалась церковь тишине мира,
и славил весь народ Господа, Который, после
множества войн, обратил сердца язычников от
идолопоклонства к почитанию Бога,
благословенного вовеки.
В это же самое время христиане в земле
Иерусалимской взяли египетский город Дамиэту и
поселились в нем, да и по всему свету церковь
Божья торжествовала победы и триумф над
язычниками. У нас, однако, недолго. Ибо уже на
следующий год, после пасхи явились эзельцы с
большим войском и осадили датчан в Ревеле,
сражались с ними четырнадцать дней и, зажегши
много огней, надеялись таким способом взять их.
Датчане как-то вышли из замка и бились с ними, но
были оттеснены назад в замок. Эзельцы же, увидев в
море четыре приближающихся корабля, испугались,
что идет король датский с войском, отступили,
оставив замок датчан, на свои корабли и вернулись
на Эзель. И тотчас датчане послали людей,
схватили старейшин области ревельской и
гарионской, а также и виронской и всех повесили,
кто только был вместе с эзельцами при осаде замка
или участвовал в их злых замыслах; на остальных
же наложили двойной или тройной оброк, по
сравнению с прежним обычным, и много тяжких
повинностей в возмещение. Поэтому ненависть
эстов к датчанам стала еще больше; они
непрестанно готовили против них коварные
ухищрения и таили злые замыслы как-нибудь
выгнать их из своих пределов. | |