Двадцать второй год епископства Альберта

Двадцать второй уже был епископа год (1220), и тогда-то
Ливов страна прожила недолгое время в покое.

Упомянутый епископ, озабоченный отправкой в Эстонию проповедников, ибо долгом служения его всегда была забота обо всех церквах, послал в Саккалу священника Алебранда и Людовика. Они крестили множество народу в Гервене и других областях и снова вернулись в Ливонию. Затем, отправив послов в Руссию, епископ обратился к новгородцам со словами мира, а между тем не преминул послать других священников в Эстонию. Первым из них был Петр Кайкевальдэ из Винландии и Генрих, священнослужитель лэттов на Имере. Отправившись вместе в Эстонию, они прошли через Унгавнию, уже ранее крещенную, и достигли реки, именуемой Матерью вод, у Дорпата (Dorbete). От этой реки они начали сеять семена христианского учения, очищая святым источником возрождения окружающие деревни. Торжественно совершив таинство крещения в Ловекоттэ, а также и в других деревнях, пошли дальше в Салегервэ, созвали народ и окрестили там около трехсот человек. Затем, обходя и другие деревни вокруг, делали то же. И прибыли в Вайгу и преподали людям этой области святые таинства и крестили всех; наконец, в Риолэ, самом дальнем из замков, созвав людей, изложили им евангельское учение, окрестили там пятьсот человек обоего пола и отправились в Виронию. И приняли их там жители первой области, именуемой Пудивиру, и крестились все в четырнадцати деревнях вместе со стярейшиной их Табелином, который впоследствии был повешен датчанами за то, что принял крещение от рижан и отдал своего сына заложником братьям-рыцарям. Прочие же виронцы из других областей, не смея из-за угроз датчан принять рижских священников, позвали к себе датчан как соседей и ими были крещены. Виронцы думали, что Бог у христиан один, и у датчан, и у тевтонов, одна вера и одно крещение, не предполагали, что может отсюда возникнуть какой-нибудь раздор, и поэтому, не делая различия, приняли крещение от соседей-датчан. Рижане утверждали, что Вирония принадлежит им, так как их людьми она приведена в веру христианскую, и потому послали вышеназванных священников крестить ее.

Датчане же, стремясь занять эту, соседнюю с ними, землю, отправили своих священников как бы на чужую жатву. Они окрестили некоторые деревни, а в другие, куда сами не могли сразу поспеть, послали своих людей, велели поставить по всем деревням большие деревянные кресты, рассылали через поселян святую воду, приказывая окропить женщин и детей, и таким образом пытались опередить рижан, чтобы всю страну подчинить власти датского короля.

Узнав об этом, Петр и Генрих ушли в Гервен. Окрестив там в первых деревнях множество народу, они услышали, что туда прибыл датский священник Вольтер. Отправившись ему навстречу, они говорили, что эта страна находится во власти рижан, что виноградник этот насажден старанием пилигримов и трудом рижан под хоругвью Пресвятой Девы. Затем, прибыв с тем священником в замок датчан, то же самое изложили пред достопочтенным архиепископом лундским Андреем. Архиепископ однако возразил, что вся Эстония, и завоеванная рижанами и еще не покоренная, принадлежит королю датскому, так как уступлена ему рижскими епископами, и, отправив в Ригу послов, предложил не собирать чужого винограда и не посылать священников на проповедь по углам Эстонии. Епископ рижский, достопочтенный Альберт, написал в ответ ему, что виноградник церкви эстонской уже давно, за много лет до датчан, насажден его людьми, взрощен на крови многих тружеников среди множества военных тягостей, а священники его появлялись не по углам Эстонии, а в самой середине Гервена, в Виронии и даже пред глазами самого архиепископа. Узнав об этом, король датский, раздраженный и настроенный против епископа, пригласил его к себе с братьями-рыцарями. Епископ не поехал и поспешил по тому же делу к верховному первосвященнику, а явились к королю братья-рыцари, Рудольф венденский с прочими, и дал им король Саккалу и Унгавнию, давно уже покоренные и крещенные рижанами, вместе с соседними областями, как должную им третью часть Эстонии, но исключил ливонского епископа с братом его, недавно посвященным Германном. Дошло это известие до Риги, и сурово приняли его епископ Бернард и прочие рижане; собравшись вместе с братьями-рыцарями, они дружелюбно установили раздел Эстонии на три части; епископам, как ранее, так и впредь, определили их доли, а братьям оставили их третью часть. Датчане же, после того как окрестили всю ревельскую область, отправили своих священников к гарионцам и, окрестив их, побудили идти с войском на гервенцев, чтобы те под действием страха ушли из-под власти рижан, а признали их власть и их крещение. И ходили гарионцы в то лето девять раз с войском в землю гервенскую, разоряли жителей, многих перебили и взяли в плен, и даже самого датского священника ранили в числе других, пока наконец большинство гервенцев не признало власти и крещения датчан. Точно так же и виронцы, первоначально покоренные рижанами, испугавшись угроз датчан, приняли от них проповедь и признали их власть. Поэтому архиепископ посвятил нового епископа для Виронии и Гервена, предоставив гарионские области епископу ревельскому.

Между тем король Швеции Иоанн с герцогом и епископами своими собрал большое войско и явился в Роталию, рассчитывая захватить какую-либо часть Эстонии и господство там. Сел он в замке Леалэ, где епископом господин папа назначил Германна, брата ливонского епископа, потому что эта область уже до того была завоевана рижанами и научена ими начаткам веры. И пошли шведы кругом по всей области, уча и крестя народ и строя церкви. И пришли они к датчанам в Ревель и вступили с ними в переговоры. Послали и рижане сказать шведам, что области те их людьми подчинены вере христианской, и советовали, не слишком полагаясь на коварные речи вероломных эстов, побольше думать о своей безопасности.

Король же, оставив в замке Леалэ своих людей с герцогом Карлом и епископом, воротился в Швецию. Те, находясь посредине между Ливонией с одной стороны и датчанами с другой, перестали бояться язычников. И вот однажды (8 августа 1220) при первом проблеске дня, явились с моря эзельцы с большим войском, осадили шведов, вступили с ними в бой и подожгли замок. И вышли шведы биться с ними, но не в силах были устоять против массы врагов. И пали шведы убитыми, и взят был замок, и герцог пал, и погиб епископ от огня и меча, переселившись, наверное, в обитель мучеников. И пришли затем датчане, собрали тела убитых и с горем похоронили. Точно так же и рижане, услышав о гибели их, горевали и плакали о них много дней. Убитых было всего до пятисот человек, и лишь немногие из шведов, спасшись бегством, добрались до замка датчан. Прочие все погибли от меча; да будет благословенна память их, а души да упокоятся со Христом.

Епископ ливонский, переплыв море, прибыл в Любек и, узнав о кознях датского короля, с помощью своих верных друзей тайно выехал из города и поспешно отправился к римскому двору. Верховный первосвященник сочувственно и отечески выслушал его просьбы, но король датский, действуя против него, отправил и своих послов, которые немало повредили делам ливонской церкви при дворе римском, а для себя добились значительных успехов. И отправился епископ ливонский к императору Фридриху, недавно возведенному в императорский сан, ища у него совета и помощи против упорной враждебности, как датского короля, так и русских и других язычников, ибо Ливония со всеми покоренными областями всегда с почтением относилась к империи. Однако император, занятый разными высокими имперскими делами, уделил епископу немного благожелательного внимания: уже до того он обещал посетить святую землю Иерусалимскую и, озабоченный этим, уклонился от помощи епископу, а лишь убеждал его и уговаривал держаться мира и дружбы с датчанами и русскими, пока над молодым насаждением не вырастет впоследствии крепкое здание. Не получив никакого утешения ни от верховного первосвященника, ни от императора, епископ вернулся в Тевтонию. И решил он, по совету добрых людей, лучше обратиться к королю Дании, чем подвергать опасности ливонскую церковь. Дело в том, что король датский запретил жителям Любека давать корабли для пилигримов в Ливонию, пока епископ не склонится к соглашению с ним. Поэтому в конце концов достопочтенный епископ с братом своим Германном, обратившись (27 марта 1221) к вышесказанному королю Дании, отдал и Ливонию и Эстонию под его власть на том условии однако что прелаты его монастырей, его люди и все рижане с ливами и лэттами дадут согласие на это. В то время умерла в родах королева, супруга короля датского. И сказал кто-то, что и юная церковь, ежедневно ожидающая рождения духовного потомства, переходя теперь под власть короля, без сомнения, подвергнется опасности во время его правления. И правду сказал он, как будет видно ниже.

В то время, пока шел спор за господство над страной, в Эстонию вновь отправился священник имерских лэттов, взяв с собой другого священника Теодериха, недавно посвященного. Пройдя через Саккалу, прибыли они к Пале и, начав от этой реки, очистили святою водой крещения соседнюю область, именуемую Нормегундэ, в отдельных деревнях останавливались дольше, созывали народ и преподавали ему Евангельское учение. В течение семидневного обхода они каждый день крестили триста или четыреста человек обоего пола. Затем пошли в Гервен и, добравшись до самой дальней области по направлению к Виронии, называемой Лоппегундэ, еще не крещенной, торжественно совершали таинство крещения в каждой большой деревне; между прочим пришли в деревню по имени Кеттис, где выполнили то же. Впоследствии датчане построили там церковь, как и во многих других деревнях, крещенных нами. Наконец достигли они деревни, называемой Рейневери, и послали звать народ из других деревень. И сказал поселянин, бывший у них старейшиной: "Мы уже все крещеные”, а когда те стали спрашивать, кем же они крещены, тот ответил: "Мы были в деревне Иольгезим, когда датский священник совершал там таинство своего крещения, и он крестил некоторых из наших и дал нам святую воду; возвратившись в свои деревни, мы окропили этой водой каждый свою семью, жен и детей. Чего же еще нужно от нас? Мы однажды уже крещены и больше вас не примем”. Услышав это, священники, усмехнувшись, отрясли на них прах от ног своих и поспешили в другие деревни; на границе Виронии они окрестили три деревни; там была гора и очень красивый лес, где, как говорили местные жители, родился великий бог эзельцев, именуемый Тарапита, который оттуда и улетел на Эзель. Один из священников пошел туда и срубил бывшие там изображения и идолы их богов, и дивились люди, что кровь не течет, и еще больше стали верить проповедям священников. Закончив таким образом в семь дней крещение той области, священники вернулись в другую, по имени Моха, точно так же оставались там целую неделю, обходя деревни, и всякий день крестили около трехсот или пятисот человек обоего пола, пока и в этих местах не закончили крещения, уничтожив языческие обряды. Двинувшись из той области в Вайгу, по дороге они встретили много деревень, где до тех пор вовсе не бывало священников, крестили там всех мужчин, женщин и детей; затем, обогнув озеро Вордегервэ, прибыли в Вайгу, а так как Вайга была крещена уже ранее, вернулись в область, называемую Иогентаганиа, и, посетив отдельные деревни, остававшиеся еще не крещенными, а именно Игетевери, Ветполэ, Вазала и многие другие, окрестили всех мужчин и женщин с детьми. Проведя там всю неделю и закончив в той местности совершение таинства крещения, они с радостью возвратились к Матери вод; там точно так же выполнили на обоих берегах реки дело благочестия и работу поучения для некрещеных; наконец вернулись в Одемпэ и, поручив Богу процветание насажденного и орошенного святым источником виноградника, отправились обратно в Ливонию.

Немного времени спустя тот же священник Теодерих снова вернулся в Гервен и в Виронию к своим новокрещенным и остался там с ними жить. Узнав об этом, датчане схватили его вместе с его слугой, отняли у них коней и все имущество и, ограбив, отпустили в Ливонию. Послали и братья рижского епископа, после гибели шведов, священника Саломона в Роталию. Жители ласково приняли его, обещали всегда охотно служить рижской церкви, а датского господства и крещения от датчан никогда не принимать. Собрали они со всех своих владений оброк, как всегда и раньше делали, и послали через того священника рижанам, но явились датчане, все отняли, а его ограбленного отправили в Ливонию. Пошел также в Унгавнию молодой священник братьев-рыцарей Гартвик и поселился там вместе со своими братьями и окрестил всех, кого нашел не крещенными. Равным образом и священник, ранее бывший у лэттов, отправился в Унгавнию, прибыл в Вальгатабальвэ, в стороне Пскова (Plescekowe), совершил там таинство крещения во всех окраинных деревеньках, открыл им смысл веры христианской и, закончив дело крещения, вернулся в Ливонию.

В то время закончено было крещение по всей Эстонии, и крещена была масса народу по всем местностям и областям ее, так что одни священники окрестили тысячу человек и больше, другие — пять тысяч, а некоторые — десять тысяч из всей этой массы, и более. И радовалась церковь тишине мира, и славил весь народ Господа, Который, после множества войн, обратил сердца язычников от идолопоклонства к почитанию Бога, благословенного вовеки.

В это же самое время христиане в земле Иерусалимской взяли египетский город Дамиэту и поселились в нем, да и по всему свету церковь Божья торжествовала победы и триумф над язычниками. У нас, однако, недолго. Ибо уже на следующий год, после пасхи явились эзельцы с большим войском и осадили датчан в Ревеле, сражались с ними четырнадцать дней и, зажегши много огней, надеялись таким способом взять их. Датчане как-то вышли из замка и бились с ними, но были оттеснены назад в замок. Эзельцы же, увидев в море четыре приближающихся корабля, испугались, что идет король датский с войском, отступили, оставив замок датчан, на свои корабли и вернулись на Эзель. И тотчас датчане послали людей, схватили старейшин области ревельской и гарионской, а также и виронской и всех повесили, кто только был вместе с эзельцами при осаде замка или участвовал в их злых замыслах; на остальных же наложили двойной или тройной оброк, по сравнению с прежним обычным, и много тяжких повинностей в возмещение. Поэтому ненависть эстов к датчанам стала еще больше; они непрестанно готовили против них коварные ухищрения и таили злые замыслы как-нибудь выгнать их из своих пределов.