| Одиннадцатый год епископства Альберта
На одиннадцатый год своего посвящения (1209)
вернулся епископ Альберт из Тевтонии в
сопутствии большого числа пилигримов. Среди них
были: Рудольф из Иерихо, Вольтер из Гамерслевэ и
множество других знатных людей, рыцарей,
клириков и всякого народа; все они, не побоявшись
опасностей морского плавания, прибыли в Ливонию.
Посоветовавшись с ними, епископ созвал
всех давно обращенных ливов и лэттов и напомнил
им о злодействе, совершенном в прошлом году
против него и его людей королем Вячко (Vesceka):
рыцарей и дружину епископа, которые по просьбе
короля с большими издержками были посланы в
помощь ему против литовцев, он умертвил с
безмерным коварством.
После этого епископ со всеми
пилигримами и своим войском отправился в
Кукенойс и, найдя самую гору покинутой, но, по
нечистоплотности прежних жителей, кишащей
червями и змеями, велел и поручил очистить ее
наново и укрепить прочным валом. Он построил там
весьма крепкий замок, оставил в нем для охраны
рыцарей и баллистариев со своей дружиной и,
затратив большие средства, велел самым
тщательным образом беречься, чтобы не быть снова
обманутыми какой-нибудь хитростью
литовцев или лживым коварством русских.
Вышеупомянутому Рудольфу из Иерихо он уступил
половину замка, а братьям-рыцарям — их третью
часть. Оставив их там и обо всем распорядившись,
епископ вернулся в Ригу. Лэтты, которые между тем
ходили двумя отрядами в Литву, кое-кого убили,
кое-кого взяли в плен, вернулись к нашим в
Кукенойс и вместе с епископом и его людьми
возвратились домой.
Был в то время в числе братьев-рыцарей
некто Викберт. Его сердце более склонно было к
любви мира сего, чем к монашеской дисциплине, и
среди братьев он сеял много раздоров. Чуждаясь
общения святой жизни и презирая рыцарство
Христово, он пришел к священнику в Идумее и
сказал, что хочет подождать там прибытия
епископа и готов всецело епископу повиноваться.
Братья же рыцари — Бертольд из Вендена с
некоторыми другими братьями и слугами
преследовали его, как беглеца, взяли в Идумее,
отвели в Венден и бросили в тюрьму. Когда тот
услышал о прибытии епископа, он стал просить
освободить его и позволить вернуться в Ригу,
обещая повиноваться епископу и братьям. Братья
обрадовались и, надеясь, что после вражды и
неприятностей вновь, как блудного сына, обретут
своего брата, с честью отпустили его в Ригу и
восстановили в общественных правах. Он однако
лишь недолго оставался в среде братьев, подобно
Иуде или волку среди овец, едва скрывая лживость
своего раскаяния и выжидая удобного дня, чтобы
насытить злобу своего сердца. И случилось так: в
один праздничный день, когда прочие братья с
другими людьми пошли в монастырь, он между тем,
пригласив к себе магистра рыцарей и священника
их Иоанна, под предлогом сообщения им своей
тайны, наверху в своем доме нанес вдруг секирой,
которую по обыкновению всегда носил с собой, удар
в голову магистру и тут же вместе с ним
обезглавил и умертвил священника. Об этом стало
известно другим братьям; они настигли его в
капелле, куда он бежал из дома, схватили и, осудив
гражданским судом, по заслугам предали жестокой
смерти. Похоронив с великим горем своего верного
и благочестивого магистра Венно со священником,
поставили на его место не менее благочестивого,
ласкового и полного всяких достоинств Волквина.
С тех пор он и в присутствии и в отсутствии
епископа предводительствовал и правил войском
во всех походах, с радостью бился в битвах
Господних и не раз ходил к окрестным язычникам. И
помогали ему все братья его, а помощь и победа
Господа всегда были с ними.
Со смертью в том же году Эггельберта,
настоятеля церкви Святой Марии, епископ взял из
Схедской обители Иоанна, человека кроткого,
сдержанного и осмотрительного во всех своих
действиях, поставил его на место брата своего,
достопочтенного настоятеля, и поручил его
управлению церковь Св. Марии. Так как этот Иоанн,
принадлежа к уставу и ордену св. Августина, носил
белую одежду, справедливо обозначающую чистоту,
то епископ утвердил для всех эту одежду, заменив
черные платья и капюшоны каноников той же церкви
белыми. Так как еще не
исчезла и внутри и вне города боязнь язычников,
эта обитель помещалась в пределах первого
города, в церкви, первоначально построенной;
после пожара этой церкви и города стали строить
церковь Св. Марии у Двины вне городских стен и там
поселились.
Пилигримы же этого года готовы были
послушно участвовать в работах по надстройке
стены и в других, где могли служить Богу.
Так как близились осенние дни, епископ,
неизменно озабоченный развитием и защитой
ливонской церкви, собрал на совет разумнейших из
своих и внимательно обсудил с ними, каким образом
избавить молодую церковь от козней литовцев и
русских. Вспомнив все зло, причиненное королем
Герцикэ, вместе с литовцами, городу Риге, ливам и
лэттам, решили идти войной против врагов рода
христианского. Ибо король Всеволод (Vissewalde) из
Герцикэ всегда был врагом христианского рода, а
более всего латинян. Он был женат на дочери
одного из наиболее могущественных литовцев и, будучи, как зять
его, для них почти своим, связанный с ними сверх
того и дружбой, часто предводительствовал их
войсками, облегчал им переправу через Двину и
снабжал их съестными припасами, шли ли они на
Руссию, Ливонию или Эстонию. Власть литовская до
такой степени тяготела тогда надо всеми жившими
в тех землях племенами, что лишь немногие
решались жить в своих деревушках, а больше всех
боялись лэтты. Эти, покидая свои дома, постоянно
скрывались в темных лесных трущобах, да и так не
могли спастись, потому что литовцы, устраивая
засады по лесам, постоянно ловили их, одних
убивали, других уводили в плен, а имущество все
отнимали.
Бежали и русские по лесам и деревням
пред лицом даже немногих литовцев, как бегут
зайцы пред охотником, и были ливы и лэтты кормом и
пищей литовцев, подобно овцам без пастыря в пасти
волчьей.
Поэтому Бог избавил от пасти волчьей
овец Своих, уже крещенных ливов и лэттов,
пославши пастыря, то есть епископа Альберта.
Собрав войско со всех областей Ливонии и Лэттии,
он вместе с рижанами, пилигримами и всем своим
народом, пошел вверх по Двине к Кукенойсу, а так
как Герцикэ всегда был ловушкой и как бы великим
искусителем для всех, живших по этой стороне
Двины, крещеных и некрещеных, а король Герцикэ
всегда был враждебен рижанам, воюя с ними и не
желая заключить мир, епископ направил свое
войско к его городу. Русские, издали увидев
подходящее войско, бросились к воротам города
навстречу, но когда тевтоны ударили на них с
оружием в руках и некоторых убили, те не могли
сопротивляться и бежали. Преследуя их, тевтоны
ворвались за ними в ворота, но из уважения к
христианству убивали лишь немногих, больше брали
в плен или позволяли спастись бегством; женщин и
детей, взяв город, пощадили и многих взяли в плен.
Король, переправившись в лодке через Двину, бежал
со многими другими, но королева была захвачена и
представлена епископу с ее девушками, женщинами
и всем имуществом. Тот день все войско оставалось
в городе, собрало по всем
его углам большую добычу, захватило одежду,
серебро и пурпур, много скота; а из церквей
колокола, иконы (yconias), прочее убранство, деньги и
много добра и все это увезли с собой,
благословляя Бога за то, что так внезапно Он дал
им победу над врагами и позволил без урона
проникнуть в город. На следующий день, растащив
все, приготовились к возвращению, а город
подожгли. Увидев пожар с другой стороны Двины,
король был в великой тоске и восклицал со
стонами, рыдая: "О Герцикэ, милый город! О
наследие отцов моих! О нежданная гибель моего
народа! Горе мне! Зачем я родился, чтобы видеть
пожар моего города и уничтожение моего народа!”
После этого епископ и все войско,
разделив между собой добычу, с королевой и всеми
пленными возвратились в свою, область, а королю
было предложено прийти в Ригу, если только он еще
хочет заключить мир и получить пленных обратно.
Явившись, тот просил простить его проступки,
называл епископа отцом, а всех латинян братьями
по христианству и умолял забыть прошлое зло,
заключить с ним мир, вернуть ему жену и пленных;
он говорил, что огнем и мечом тевтоны весьма
жестоко наказали его. Епископ, как и все его люди,
сжалившись над просящим королем, предложил ему
условия мира в таких словах: "Если ты
согласишься впредь избегать общения с
язычниками, не будешь пытаться вместе с ними
разрушить нашу церковь, не станешь вместе с
литовцами разорять землю твоих русских христиан,
если ты согласишься принести свое королевство в
вечный дар церкви Пресвятой Марии, так чтобы
вновь получить его уже из наших рук, и вместе с
нами наслаждаться постоянным миром и согласием,
тогда только мы отдадим тебе королеву со всеми
пленными и всегда будем верно оказывать тебе
помощь”.
Приняв эти условия мира, король обещал
впредь всегда быть верным церкви Святой Марии,
избегать общения с язычниками и быть союзником
христиан. Передав свое королевство той же церкви,
он получил его вновь из рук епископа через
торжественное вручение трех знамен, признал
епископа отцом и утверждал, что впредь будет
открывать ему все злые замыслы русских и
литовцев. Королева со всеми пленными была ему
возвращена, он радостно вернулся в свою землю,
созвал разбежавшихся людей и стал вновь
отстраивать свой замок. Тем не менее
впоследствии он продолжал участвовать в
замыслах литовцев, забыв об обещанной верности, и
не раз подстрекал язычников против тевтонов,
бывших в Кукенойсе.
После этого, по истечении срока
перемирия, заключенного с жителями Унгавнии,
Бертольд, магистр рыцарства в Вендене, призвав
Руссина с его лэттами, а также и других лэттов из
Аутинэ, вместе со своими вендами, пошел в
Унгавнию. По деревням там они везде нашли людей,
не успевших убежать в замок, и очень многих во
всех селениях, куда могли добраться, перебили,
других же увели в плен, захватили большую добычу,
увели с собой женщин и девиц, деревни оставили пустыми и после большой резни и
пожара возвратились домой. Услышав об этом,
торейдские ливы, все еще вместе с эстами тайно
питавшие коварные замыслы, вознегодовали на то,
что Бертольд из Вендена с лэттами снова начал
войну против эстов, и стали внушать епископу,
чтобы он отправил в Унгавнию посольство о мире.
Епископ послал в Оденпэ священника Алебранда с
поручением возобновить мир и потребовать
возвращения купеческого добра.
Когда эсты по всей Унгавнии узнали о
прибытии епископских послов, они собрались для
решения, и Алебранд, отверзши уста свои, стал
учить их вере Христовой, но эсты, слыша это,
бросились на проповедника с копьями и мечами,
чтобы убить его. Тут некоторые из старейшин в
защиту его сказали: "Если мы убьем этого
епископского посла, то кто же впредь будет нам
верить, кто пришлет посла?” Не желая однако
слушать проповедь спасения, они отправили
Алебранда обратно к епископу, а вместе с ним
послали людей для заключения мира. И заключен был
ими мир с ливами и лэттами епископа, жившими по
одну сторону Койвы. Бертольд же венденский и
Руссин со своими лэттами не приняли мира и
приготовились к битве. | |